Сержант полиции, погруженный в размышления, столь же нелеп, как и профессор, разгоняющий демонстрацию. Вот почему инспектор Борг не смог удержаться от улыбки, обнаружив своего простодушного напарника в позе роденовского мыслителя за компьютерным столом.

— Когда сержанты начинают задумываться, армия гибнет, — произнес он вместо приветствия. — Надеюсь, кроссворд из «Мерзилки» оказался не слишком сложным?

— О-о, инспектор! — сержант не заметил колкости и был явно рад появлению Борга. — Я как раз хотел идти к вам. От вас зависит мое личное счастье!

Ничто так не примиряет с действительностью, как последние минуты рабочего дня. Закончив все дела, инспектор Борг сладко потянулся, предвкушая запотевшую кружку «Гиннеса» в любимом Джаз-клубе. И в этот волнующий момент в кабинет ввалился неестественно возбужденный сержант Глум, подталкивая престранного субъекта с иссиня-черной бородой и горящими глазами. «У собак — блохи, у людей — неприятности», — вспомнилось Боргу — он уже понял, что музыка для толстых откладывается.

Как обычно, полицейский участок встретил инспектора Борга беспрерывными телефонными звонками, суетой и неразберихой. Увидев склонившуюся над столом лысину сержанта Глума, он направился к нему. Всем своим видом сержант выражал интеллектуальное страдание.

— Опять кроссворд? — инспектор весело хлопнул беднягу по плечу. — Давайте помогу.

— А, это вы, — вздохнул Глум, придвигая еще один стул. — Садитесь.

Борг охотно плюхнулся рядом.

— Поделитесь своим горем, дружище, — предложил он, — и жизнь покажется вам не такой грустной.

Ближе к полудню переполненный шахматный клуб «Два ферзя» гудел от взволнованных голосов поклонников древней игры. Еще бы! Через несколько минут здесь должен был состояться уникальный сеанс одновременной игры вслепую сразу на сорока досках. Проводил его гроссмейстер Матюгалис из далекой латиноамериканской страны, совершающий турне по Европе. Только вчера он вместе со своим ассистентом прибыл в аэропорт «Апсон» и уже сегодня вечером улетал дальше.

Аромат свежесваренного кофе приятно щекотал ноздри. Слегка пригубив из своей чашечки, инспектор Борг вернулся к прерванной беседе.

— Ну а как успехи вашего сына? — обратился он к сержанту Глуму, разделившему с ним скромный завтрак в кафе «Сладкая жизнь».

Вечер обещал быть приятным. Маленький ресторанчик «У дяди Бэна» всегда славился отменной кухней и безукоризненным обслуживанием. Предвкушая фирменное рагу из косули, инспектор Борг закрыл глаза. Тихая музыка и мелодичный звон бокалов, доносящийся с соседних столиков, навевали приятную дремоту.

— А вот и наш ужин, — прервал гастрономическое забытье инспектора скрипучий голос сержанта Глума.

Очнувшись, Борг увидел летящего к их столику знакомого официанта. Поднос с дымящимися блюдами на его правой руке притягивал взоры и щекотал обоняние.

На последних секундах второго тайма любимая футбольная команда сержанта Глума проигрывала в финальном матче Суперкубка 0:1. И тут в ворота противника было назначено пенальти.

— Все равно не забьют, — вяло откликнулся на это эпохальное событие инспектор Борг, не отрываясь от компьютера. Он был совершенно равнодушен к игре, в которой, по его словам, «двадцать два здоровых мужика без устали пинают мяч ногами».

— Что вы понимаете в футболе! — раздраженно огрызнулся Глум, нервно потирая ладони. — Это вам не какие-нибудь дурацкие шахматы!

Телефон зазвонил, как всегда, не вовремя. С трудом оторвавшись от компьютера, инспектор Борг поднял трубку.

— Очень важное дело, сэр, — донесся откуда-то издалека взволнованный голос сержанта Глума. — Погиб знаменитый профессор Козерогги. В деле есть некоторые странности. Я надеюсь на вашу помощь, сэр, — добавил Глум после паузы. — Вы знаете, куда ехать.

— Хорошо, буду. — Инспектор в сердцах бросил трубку...

Через двадцать минут Борг уже поднимался по ступенькам роскошного особняка семьи Козерогги навстречу предупредительному сержанту Глуму, который сразу же стал вводить инспектора в курс дела.

Март всегда был любимым месяцем инспектора Борга. Весеннее солнце, волнующие запахи, неясные надежды... Было от чего прийти в хорошее настроение.

Сияя улыбкой, Борг открыл дверь полицейского участка. И первое, что он увидел, была постная физиономия сержанта Глума, печально глядевшего в окно.

— Вам не нравится весна? — инспектор бодро подошел к страдальцу. — Или какие-то неприятности?

— А-а-а, — безнадежно махнул рукой Глум, — псих один замучил.

— Кстати! — еще шире улыбнулся Борг. — Вот вам свежий анекдот про психов. Из кабинета психиатра выходит пациент. Тут же туда вбегает взволнованная жена больного.

Воскресным вечером инспектор Борг, лежа на диване, по своему обыкновению слушал джаз. Наслаждаясь руладами саксофона, он не изменил позы даже тогда, когда в полуоткрытую дверь террасы протиснулся сержант Глум. Смущенно кашлянув, Глум застыл над бренным телом инспектора.

— Что там у вас на этот раз, сержант? — не открывая глаз, промычал Борг.

— Дело о наследстве, сэр.

— Опять наследство, — поморщился инспектор, но громкость чуть-чуть убавил. — Выкладывайте.

— Вы, конечно, знаете о неожиданной смерти Грэга Чебуракиса, — с готовностью начал Глум.

— Ну да, нефтяные заводы и терминалы, верфи, доки и прочее, — вяло откликнулся инспектор.

Суперсовременная тюрьма Святого Пантелеймона, прозванная в народе «сундуком», считалась образцовой и полицейскими и уголовниками. При этом руководство тюрьмы особенно гордилось тем, что за десять лет ее существования не было сделано ни одной попытки побега оттуда. «Нашим клиентам так нравится здесь, — любил повторять начальник «сундука», — что они не побегут отсюда и при открытых запорах».

Поэтому известие о побеге заключенного № 314, известного афериста по кличке Угорь, прозвучал о как гром среди ясного неба. Поднятые по тревоге спецподразделения два дня прочесывали все окрестности, но безрезультатно. Были проверены адреса знакомых и родственников Угря, но с тем же результатом. В конце концов сержант Глум и инспектор Борг, расследующие дело о побеге, решили навестить расположенный в жуткой глуши охотничий домик беглеца.

На двадцатилетие своей свадьбы сержант Глум пригласил коллег-полицейских и, конечно, инспектора Борга. Однако знаменитый сыщик всегда избегал шумных застолий и поэтому решил придти пораньше, поздравить «молодых», после чего удалиться под благовидным предлогом.

Под утро инспектору Боргу приснился удивительный сон. Будто летит он на самолете какой-то допотопной конструкции и вдруг видит пролетающую мимо на помеле ведьму поразительной красы. Ведьма сладострастно улыбается и тянет к инспектору губы, которые, постепенно удлиняясь, превращаются чуть ли не в хобот. Объятый неожиданной страстью, Борг бросает штурвал и тянется навстречу к хоботу, едва не вываливаясь из пилотской кабины. И в тот самый момент, когда губы влюбленных соединяются, раздается страшный звон и ведьма с диким воем срывается в штопор. «Прощай, любимая», — успел подумать несчастный инспектор и... проснулся.

Прямо над ухом оглушительно дребезжал телефонный звонок. Кто-то отчаянно домогался Борга, бесцеремонно вторгаясь в его личную, пусть и виртуальную, жизнь.

— А вдруг это она? — стукнуло в голове не совсем еще проснувшегося сыщика, и он машинально протянул руку к трубке.

Слава свалилась на голову инспектора Борга сразу после блестящего расследования громкого дела о Субботнем Потрошителе. Не успела высохнуть краска на экстренном выпуске «Городских хроник», половину первой страницы которого занимал портрет пойманного маньяка и только четверть — самого Борга, как его уже стали узнавать на улицах. А перед входом в полицейское управление ему и семенящему рядом сержанту Глуму преградила дорогу дама необъятных размеров.

— Мистер Борг! — с восторгом пробасила она, заключив перепуганного инспектора в объятья. — Я так рада видеть вас! Вы спасли наш город!

Инспектор Борг никогда не приходил на встречу с женщинами вовремя. «Пунктуальность — вор времени», — любил повторять он знаменитую фразу Оскара Уайльда. Впрочем, он и не опаздывал, а всегда приходил заранее. «В эти минуты приятного ожидания я получаю гарантированное удовольствие, — объяснял он свою странную привычку знакомым, — а дальше еще неизвестно, как будет...».